Все вещи, которые делаются в MILLA BERILLO, существуют в единственном экземпляре.
Мне гораздо интереснее сделать какую-то новую вещь, чем повторять несколько раз одно и то же. В моей голове великое множество всяких идей, мне все их хочется реализовать. И мне жалко тратить время на повтор чего-то, когда столько всего сидит и ждёт своего часа!

Я понимаю, что абсолютное большинство всегда будет одеваться в масс-маркете, что мы от этого никак не уйдём. Но те люди, для которых я делаю свои вещи, — очень разные, каждый горит чем-то своим, и когда они приходят ко мне, мне хочется предложить им что-то уникальное. Я говорю не про пошив по индивидуальной мерке, а именно про вещь, которой больше нет ни у кого.

Бывает, вещь висит долго, на неё никто не смотрит — а потом вдруг приходит человек, надевает её — и мы понимаем, что это вещь его. В такие моменты я думаю «Дождалась!». Мне важно, чтобы вещь находила именно «своего» человека.

Вся одежда моего бренда выполнена в одном размере. И да, в этом масса экономических загвоздок.

Сама по себе эта концепция прекрасна, но из-за такого подхода себестоимость изделия увеличивается. Одно дело — когда ты сделал один раз, а дальше клепаешь по схеме. Совсем другое — «каждый раз как в первый раз». Для каждого изделия разрабатываются отдельные лекала, мы вкладываем в них всю душу — ведь хочется, чтобы получилось и чтобы нравилось.

В итоге, понятно, затраты увеличиваются — и энергетические, и финансовые. И при этом я всегда ставлю задачу, чтобы цена не поднималась выше определённого уровня.

Есть множество дизайнерских вещей, которые могут стоить и 200, и 300 тысяч. Если всё это вышито бриллиантами — о'кей, но сама по себе одежда, на мой взгляд, не должна столько стоить. Для меня существует какой-то разумный предел.

Я бы не сказала, что концепция моего бренда — это протест против масс-маркета. Я знаю, что есть марки, которые именно что протестуют против сезонности и тенденции. Лично я абсолютно ничего не имею против.

Я принимаю, что есть они — и есть я, и я хочу, чтобы люди, которе хотят одеваться максимально индивидуально, находили меня, чтобы мы узнавали друг о друге.
А фастфуд — величина постоянная.

Я жутко не люблю ходить по магазинам — и это с самого детства. Наверное, всё началось с тех самых пор, когда мы с мамой ездили закупаться на рынок. «Закупаться» значило приехать и купить одежду на весь год. Дело было в начале 90-х.

И вот ты ходишь по этим длиннющим палаточным рядам. Когда ты только приехал на рынок, какая-то вещь может привлечь внимание — и кажется, что она вроде бы ничего. Но нельзя же просто всё купить в одной точке — нет-нет, надо всё обойти!

И вот ты обходишь — а дальше замечаешь, что та же самая кофточка есть буквально везде. И всё, ты её, эту кофточку, уже не хочешь, совсем.
Для меня это было настоящей пыткой.

И сейчас, когда я захожу в ТЦ, у меня начинается паника. Всего слишком много.
Бывает, какие-то вещи просто необходимы — скажем, обувь я сама себе сделать не могу. Тогда я стараюсь с этим разделаться быстро, по-деловому. Но если я прихожу с этим своим деловым настроем и мне ничего не нравится, я спустя два часа машу рукой и ухожу — в конце концов, говорю я себе, буду ходить вообще без обуви.

Для меня одежда — это в большой степени способ что-то сказать и донести миру. В силу своей застенчивости я часто могу промолчать. Вообще, молчать для меня комфортнее, чем говорить. И писать мне гораздо проще, чем говорить. Красноречие — не мой конёк.
И ещё я могу быстро растеряться, и тогда меня всё резко начинает бесить. Вот так.

А костюм позволяет мне одеться так, чтобы сказать: «Вы не бойтесь меня, я, может, кажусь резкой, но на самом деле я интересная, пообщайтесь со мной!». Благодаря костюму я могу привлечь к себе внимание, и в этом смысле он меня выручает: если бы я сидела в неприметной одежде, да ещё со своим каменным лицом, ко мне бы никогда в жизни никто не подошёл.

Многие вещи я не могу сказать словами. Но когда я «произношу» то же самое с помощью одежды, это звучит гораздо отчётливее — и слышно гораздо лучше.

В первую очередь на самоощущение влияет форма одежды и то, что она делает с осанкой — удобно ли в ней, не сковывает ли она движения.
Во вторую — материал, тактильные ощущения.

Ещё когда я была сильно младше и выбиралась с родителями за границу, я обращала внимание на то, как велика разница между материалами, из которых шили одежду «у них» и «у нас». И я влюблялась в те вещи уже потому, что мне было приятно к ним прикасаться.

Тогда-то я поняла, что тактильные ощущения должны быть в ДНК марки. Если вы надеваете вещь и она комфортна, она воспринимается как естественная оболочка, а если нет — происходит разделение, вещь становится коконом.

Но уверенность может быть продиктована не только тактильными ощущениями, но и характером вещи. Скажем, когда я надеваю авангардные вещи, я знаю, что у них далеко не такая женственная форма, как я привыкла носить, — и в то же время мне нравится, что на меня смотрят и видят во мне в первую очередь художника со своим видением.

Когда ты надеваешь вещь и чувствуешь, как входишь в образ, — это настоящий симбиоз. Неправильно было бы сказать, что вы с ней сливаетесь, нет — просто костюм подсвечивает что-то, что в тебе уже есть.

Давным-давно у меня родилась идея одежды будущего.
Что есть некое заведение, куда человек заходит и видит перед собой терминалы. В них можно выбрать модель одежды и ткань, из которой она будет сшита. Затем он заходит в будку, которая снимает с него скан и благодаря этому одежда шьётся именно на него. Фактически это что-то среднее между масс-маркетом и индивидуальным пошивом, но цена на него должна быть как в масс-маркете.

Потом я поняла, что вообще-то мне подобным не хотелось бы заниматься как дизайнеру. Потому что мне интереснее лично общаться с человеком. Потому что человеческая энергетика — совсем не то же самое, что механический компьютеризированный процесс.

Сейчас мне сложно спрогнозировать, как будет развиваться модная индустрия. Кто-то считает, что мы идём к унифицированности (грубо говоря, что одежду мы будем распечатывать на 3D-принтере). Но я в эту теорию не верю.

В 60-е человечество, вдохновившись полётами в космос, считало, что костюмы будут похожи на то, что делали Карден и Курреж — скафандрики, платья из искусственной кожи, такой технофутуризм. И в итоге мы продолжаем любить шёлк и кашемир — и всегда будем их любить. Потому что мы хотим, чтобы было мягко, удобно и комфортно.

То же и с и унификацией: среди людей полным-полно тех, кто нашёл себя и во что бы то ни стало хочет подчеркнуть свою индивидуальность с помощью одежды. И едва ли они все в одночасье исчезнут.

О том, идёт ли человеку его одежда, я сужу по своему восприятию этого человека. Я визуал, поэтому для меня важно, чтобы образ был гармоничен. Честно говоря, не знаю, что у меня срабатывает быстрее — «визуалка» или какое-то внутреннее, интуитивное восприятие.

У меня был такой случай. Я отлучилась на обед — и наткнулась на экскурсионную группу. Рядом с ней была женщина — и я поняла, что это учительница. На ней была юбка длины миди, какая-то старинная, из ткани в рубчик. И вроде бы всё так подтянуто-опрятно-аккуратно, но я чувствую, глядя на эту женщину, что она весьма и весьма бойкая. И в этот момент мне так захотелось ей что-то из своего подарить — я прямо увидела, как может поменяться её жизнь, если она это наденет.
Скажу больше: я, наверное, даже хотела бы, чтобы в её жизни что-то поменялось.

Мне часто бывает обидно, что люди, которые легко могут одеваться красиво, не придают этому никакого значения или пренебрегают собой.

Одно время мне было приятно чувствовать себя художником.
А потом было время, когда мне было даже противно чувствовать себя художником.

Когда видишь людей вроде Илона Маска или Стива Джобса, думаешь, что надо быть как они, а не как вечно голодающие художники. Хочется чувствовать себя бизнес-леди, которая готова продвигать свою миссию любыми средствами.

Но сейчас я понимаю, что надо просто принять себя — ту себя, какая я есть. А мне-настоящей нравится быть экспериментатором. Мне близок образ учёного, который пытается что-то выяснить методом проб и ошибок.

Больше всего мне интересна работа с кроем. Я всегда экспериментирую, мне интересно сделать что-то новое, запустить интересный процесс. Сначала нет ничего: есть только эскиз и ткани — и в принципе, это пустота. А когда начинаешь макетировать, делать лекала, формы, получается что-то вроде зародыша. И это настолько увлекательно — когда из этой пустоты получается изделие со своим характером. Это чувство, как будто ты рождаешь какой-то организм.

Я недавно призналась своей маме, что мне, наверное, больше всего хотелось бы уединиться в спокойном месте (не в лесу, но и не в центре города), в современном здании с оборудованием, где я могла бы закрыться — и как учёный, который что-то высматривает в микроскоп, что-то изобретать, не соприкасаясь со внешним.

Это моё желание родом из моей интровертности. А так, конечно, модная индустрия обязывает общаться. Надо «светиться» на мероприятиях, а мне очень сложно заставить себя куда-то пойти. Я терпеть не могу тусовки, для меня это стресс. И я понимаю, что мне это нужно с профессиональной точки зрения, но я двести раз подумаю, прежде чем пойти.

Поэтому архетипически я скорее алхимик. Моя лаборатория за закрытой дверью мне ближе всего.

Выглядеть в соответствии со своим внутренним миром и к тому же так, чтобы это было визуально красиво, — это работа, и работа большая. И в этом месте я сама очень часто ленюсь, как и многие другие — те, кто считает, что есть куда более важные проблемы, чем думать, как ты одеваешься. Всегда велик соблазн нацепить джинсы и какую-нибудь водолазку. Особенно в плохом настроении, когда просыпаешься — и ничего не хочется.

Я не знаю, нужно ли учить таким вещам в школе. Думаю, даже если бы такой предмет существовал, это ни к чему бы не привело. Чтобы одевать себя со вкусом, человек должен в первую очередь развиться как личность. И это развитие многогранно: кому-то может быть интересно заниматься математикой, а одевать себя — совсем нет. И зачем тогда ходить на такие уроки?

Но как отдельные обучающие курсы культура оформления внешности, конечно, может существовать. Хотя мне кажется, здесь очень много интуитивного. Мы ведь ничего не знаем об энергии: одно дело — внешние характеристики, а совсем другое — то, как конкретный человек взаимодействует с одеждой.

Вот пример. Человек, которому по типажу в теории подходит розовый цвет, может энергетически быть совсем не «розовым» — и выглядеть в этом розовом нелепо.

Я не знаю, как это работает. Но думаю, это физика, здесь нет ничего эзотерического — просто это какой-то очень тонкий уровень, нами пока не изученный.