— Я годами нежно люблю леопард. Все окружающие относятся к этому с принятием, но также с непониманием. Эту шубу мне подарил молодой человек, сопроводив этот жест фразой «у тебя великолепный вкус, леопард — полный ****** (конец — прим.ред.), но если тебе нравится, о'кей». Это было 5-6 лет назад.

Теперь я периодически надеваю её даже летом — с майкой и шортами. Несколько раз я вызывала фурор, когда выходила в ней гулять с соседской собакой.
Шубу наградили именем Барсик и периодически, когда я не знаю, что надеть, говорю себе «надень Барсика и успокойся».

Леопардовый принт вызывает неоднозначную реакцию у людей, особенно если речь идёт о шубе. Людей это веселит. Но самое забавное, что, когда надеваешь леопард, начинаешь замечать, сколько людей его на самом деле носят. На эскалаторе обязательно встретишь 2-3 человека — у кого-то будет леопардовый платок, а у кого-то вообще носки.

Мне иногда хочется одеться в него с ног до головы. Мне кажется, животные принты — это дико красиво. Меня расстраивает, что все ограничиваются леопардом, ведь ещё есть зебра, жираф, птичьи расцветки — но увы, их негде найти в масс-маркете. В марках, которые ты можешь себе позволить, они смотрятся тупо и неумело — конечно, ничего даже отдалённо похожего на McQueen там не найдёшь.

За последние пару лет у меня сложилась традиция — на свой день рождения я оказываюсь в разных местах, но всегда непременно в этой шубе и обязательно на крыше. Конечно, сразу хочется вечеринку — и леопардовый принт в этом смысле на 150% попадает в это настроение.

— Я купила это боди в изменённом состоянии сознания. Это было прямо перед новым 2017 годом. В ноябре я родила ребенка, после чего месяц лежала с ним по всяким больницам. И когда нас выписали, Лев наконец на час остался с папой. Вообще-то мне нужно было купить памперсы, но начались рождественские скидки, и я зашла в магазин белья.
И увидела золотое боди.

Надо понимать, что в тот момент у меня была классная фигура и напрочь отсутствовало критическое мышление. Из-за «материнской диеты» я ела всего пять продуктов, поэтому была очень стройной. В то же время из-за кормления у меня была большая грудь. Такой худой (и с такой большой грудью) я не была никогда в жизни.

У этого боди есть две ленты, которые закрывают грудь, и прозрачная спина. И стоило оно 500 рублей. Меня переклинило, и я его купила. Не знаю, куда я собиралась его носить. Надела я его после этого всего один раз — показала отцу ребёнка. А он сказал «ой».

Каждый раз, когда я снова собираюсь надеть его, я понимаю, что это не моя вещь: ты в нём блестишь, оно слишком на многое намекает. Я никогда ничего такого не носила — и честно говоря, не представляю, что ещё, кроме гормонов, может заставить поверить, что ты сможешь в этом куда-то выйти. Больше трёх минут я в этом боди не оставалась ни разу.

Но эта вещь меня чарует, и я никому её не отдам. Это напоминание о том времени. Когда я купила это боди, у меня отлегло от сердца. Я вообще не склонна к импульсивным покупкам, но это был такой жест – ты оставила ребёнка на час, вырвалась, впервые пошла куда-то без него — и не в больницу.
Когда-нибудь я всё-таки решусь на него. Но надеюсь, я уже никогда не буду в той комплекции, как тогда.

— Эта замечательная куртка была сшита в 1996 году, если мне не изменяет память. Её сшил один мой друг, мы давно с ним не общались — он пропал с радаров всех наших общих знакомых. Он мог сделать всё что угодно, это был мастер на все руки. Он мог сшить костюм, сделать радиоприёмник, систему видеонаблюдения, мог сварить винт. Тогда это было актуально, таких разносторонних специалистов было очень мало.

Надо сказать, работать он мог только с косяком в руке — пока не сделает пару затяжек, не может работать. И однажды он пришёл — не помню, предупреждал ли он вообще о своём приходе, но тогда это было ещё в порядке вещей у хороших друзей — пришёл с сантиметром, снял с меня мерку, выпил чаю и ушёл. И через довольно скорое время — я уж не помню, сколько у него на это ушло — он пришёл с этой курткой и сказал — мол, вот, завалялись материалы. Это была очень хорошая кожа.

Поскольку этот друг был человек хиппи-системы, он сделал в этой куртке два потайных кармана. Один — настоящий потайной карман, его не смог найти на спор даже работник таможни.

Я в этой куртке прошёл через все самые пьяные и страшные бары, в том числе в городе Нью-Йорке. И нигде не получал ***** (люлей — прим. ред.). Я абсолютно уверен, что это способность куртки. Потому что, когда я был без неё, я получал *****, и иногда очень сильно. Но в этой куртке со мной никогда не случалось ничего плохого. Я был как бы под прикрытием.

Здесь я с удовольствием скажу, что не силён в метафизике и потому приписываю это её (куртки) качество крою, материалу и в общем тому, как она выглядит. Это именно качество вещи. Я готов здесь выступить как феноменолог. Это феномен: именно такой куртка и должна быть, чтобы в ней ходить в бар и ночью по опасным улицам. Она своим видом посылает сигнал, что лучше не связываться — это сильный человек: либо он свой, либо его просто не надо трогать.

Но дальше мы, конечно, можем приписывать сверхспособности именно тем качествам, которые были в неё заложены в момент создания — что меня оберегала именно дружеская защита, и она одна.

— Я случайно зашла в огромный торговый центр Lotte Plaza и нашла там маленький мультибрендовый магазин. Там было много разной одежды, но я купила именно эту странную вещь из байковых рубашек 70-х годов. Это не секонд-хэнд, они новые. Их шьет удивительная парочка из Канады. Это рубашки, которые никто не купил тогда, в 70-е.

При этом сама я не люблю клетчатые рубашки. Даже в былые походные времена у меня было всё что угодно, но не клетчатые рубашки (кроме одной, память об уехавшей подруге).

Ее крой настолько мне подходит, что даже эта, когда-то мужская, рубашка преображается. В ней совмещается пацанскость и женственность, а это две мои ипостаси, очень важные для меня. И поэтому, когда я её надеваю, я себя чувствую немного по-пацански, но при этом — привлекательной.

У неё очень красивый хомут, мне кажется, он круче любого декольте бального платья. Мне нравится конфликт формы и материала — это всегда очень красиво. И она ещё скроена так, что мне очень нравится… Не знаю, как это описать. У неё рукава как крылья. Я её очень люблю — вплоть до того, что застирала до дыр.

Я могу её носить на работу, потому что у меня там студенты. У меня с ними не то чтобы короткая дистанция, но мы поддерживаем хорошие отношения, доверительные, которые не исключают возможность быть строгой. Эта вещь с моим пятидесяти одним годом не шибко сочетается, но плевать.

Иногда, когда у меня мало сил и мне нужна поддержка, я её надеваю — и она усиливает мою хипповскую составляющую. В плане социализации она меня, скорее, настраивает на дружественную рефлексию, чем на расколбас, который вообще не очень мой жанр.

— Мы с друзьями делали первый своп в «Мачтах». И в тот момент, когда все уже начали ходить голыми по бару и примерять всё без разбору, одна из барменш принесла мне это платье и сказала: «Лена, я его для тебя взяла».
Это был навязанный выбор — «моё» платье глазами какого-то человека, который меня видит определённым образом.

Но оно как-то хорошо зашло, и оставшуюся часть вечера я ходила по бару как королева в этом платье. И из-за того, что все очень много говорили, что оно мне идёт, я решила, что оно действительно мне идёт.
Но в итоге с этим платьем у меня сложились не очень близкие отношения. Я носила его всего один раз.

Единственный повод надеть его подвернулся на ежегодной конференции в Германии, куда я регулярно езжу. Там плотная программа и на каждый вечер прописан дресс-код. Как раз на вечер открытия нужно было коктейльное платье.
Так вот, оно произвело фурор. Это специфическая конференция, и там много партнёров из консалтинга, таких хищных мужчин — и они на глазах стали ещё более хищными, когда я надела это платье.

Такой интересный спецэффект из-за одной-единственной вещи: ты танцуешь не с одним человеком, с которым ты сидела рядом на ужине, а с пятью разными, и ещё восемь тебя пытаются угостить.

Но у меня сложные отношения с тем, как можно пользоваться своей внешностью. С одной стороны, если рассматривать эту конференцию как способ делать свои проекты, это очень хорошо, что тобой интересуется много народу. С другой — не очень приятно чувствовать себя просто телом и просто картинкой.

Это платье очень сильно меняет коммуникацию. Это такой «чёрный ход» — тебе не надо самой проявлять инициативу, вместо этого ты задействуешь какие-то чисто биологические механизмы.

И у меня с этим проблема, мне кажется, что я жульничаю — что все бегут по длинной дорожке, а я почему-то срезала. Мне кажется, это несправедливо и нечестно, потому что все должны быть в одинаковых условиях.

— Платье сшила моя мама из отреза ткани, который долгие годы лежал на антресолях в нашей семье. Сам отрез еще в 50-е годы прошлого века привезла из Китая моя двоюродная бабушка.

Однажды, когда я приехала домой в Петербург, мама заметила, что у меня висит на плечиках шерстяное платье Asya Malbershtein — совсем простого кроя — и сказала, что платье ничего, но «можно было бы его доработать» — она вообще хорошо шьет. И действительно «доработала», взяв тот самый отрез. Буквально за день.

Платье — это большое воспоминание из детства: у меня была такая книжка — «Маленькая принцесса», про девочку, у которой погиб папа, после её отправили жить на чердак, отобрали все вещи и оставили только бархатное платье. Я тогда мечтала о таком же. Хотя, конечно, странно мечтать о том, что символизирует горе, одиночество и бедность.

Тем не менее, моё черное платье у меня появилось.

Скорее всего, это просто такая защитная вещь. Я надеваю его на разные весёлые и не очень мероприятия — в театр, на свадьбу, на похороны. И чувствую себя в нём маленькой принцессой — в конце концов, у неё же всё наладилось.

Платье Asya Malbershtein после стирки село, рукава доходили чуть не до локтя, и я его отдала. С бархатным такого не происходит — с ним в принципе ничего не происходит, оно сшито из прекрасного панбархата. Кроме того, что я на какой-то вечеринке его порвала и потом зашила красными нитками.

Я часто беру его в поездки, оно не мнётся и всегда сидит одинаково. Я стараюсь ходить в театр в тех городах, где бываю, поэтому платье это побывало в каких-то неожиданных местах, типа Екатеринбургского театра оперы и балета.

Думаю, это то самое «хорошее» платье, которого никто не замечает и которое становится продолжением тебя.